ЙОСИАКИ ЙОСИНАГА О НЭКОДЗИРУ
10 мая 1998 года.
Нэкодзиру умерла.
Причина смерти – самоубийство.
Родилась в 1967 году. Рост – 153 см. вес – 37 кг.
Обыкновенная внешность. Коротко стриженные волосы.
Первая самоубийца из тех, кого я знал.
Сделав это вскоре после самоубийства hide, солиста группы X-JAPAN, так же как и он повесившись на веревке, привязанной к дверной ручке, тем самым породила среди своих поклонников и прессы предположение, что именно смерть музыканта и стала причиной трагедии.
Я хочу записать кое-что из того, что знаю о Нэкодзиру.
Накодзиру, какой я ее знал: близкий друг, ушедший навсегда.
ВСТРЕЧИ
Впервые мы встретились в 1990 году.
Я был начинающим редактором и писателем. Дела шли великолепно. Я был полон надежд, смотрел на мир широко раскрытыми глазами, дело, которым занимался, воодушевляло меня.
Киношный ботаник под тридцать, ни о чем не беспокоящийся, балующийся наркотиками и полной грудью вдыхающий жизнь.
Один из журналов, который я тогда читал, - Garo. Если мне там нравилась какая-то манга, я звонил редакторам и просил свести с автором, чтобы заказать ему иллюстрации для моего журнала.
Больше всех в Garo мне нравились Такаси Немото и Хадзуми Ямано. Я лично знал обоих и часто заказывал им работы.
В то время Хадзиме Ямано рисовал мангу о бедных неудачниках-тупицах, погразших в неприкрашенном, реалистичном и вечном паноптикуме страстей.
Его манера постоянно подчеркивать в своей манге ничтожность, убожество человеческой природы, пользуясь языком безысходности и абсурда, снискали ему горячих поклонников и яростных противников.
Для меня - человека эпохи Возрождения и нон-комформиста, чтение историй таких авторов, как Ямано, было бальзамом на сердце.
«Точно… Все точно так и есть…» - повторял я раз за разом, перелистывая мангу Ямано.
Несколько лет спустя, когда его манга перестала появляться в Garo 90-х, тот же Garo вдруг опубликовал небольшую историю, подписанную «Ямано + Нэкодзиру Мама». Это был дебют Нэкодзиру.
История называлась «Суп с котом».
Папа-кот вбегает в лавку, где торгуют супами, держа в зубах котенка, и просит лавочника кастрировать малыша. Поначалу лавочник отказывается, но в конце концов хватает нож и протыкает им котенка. Тот умирает. В лавку входит покупатель и заказывает: «Суп с котом». Лавочник оживляется: «Как раз сейчас будет готов!» Занавес.
Миленькие кошечки творят жуткие вещи.
Персонажи были нарисованы словно бы дрожащими, неуверенными линиями, но оказывали странное магнетическое воздействие, которого не достигают и гораздо более качественно прорисованные работы. Помню, манга меня впечатлила.
«Вот это да, Ямано-сан опять что-то затеял».
Тут я понял, что хочу такую же чокнутую кошачью историю в свой журнал, и позвонил ему.
На следующий день мы встретились в кафе. Он пришел с женой, и мы с ней познакомились.
Худенькая, невысокая, похожая на мальчика. Словно бы сошедшая со страниц манги Мото Хагио.
«По правде говоря, эта кошачья манга нарисована Тиёми (настоящее имя Нэкодзиру), хотя и я приложил к ней руку. Плод наших совместных усилий, так сказать».
Нэкодзиру в тот день выглядела немного смущенной. Но произвела на меня хорошее впечатление.
«Обычно моя жена говорит людям все, что о них думает. Если вы ей не понравитесь, она об этом скажет вам прямо в лицо. Поэтому надеюсь, что знакомство пройдет успешно…»
Волновался он напрасно. Мы с Нэкодзиру сразу же поладили.
С тех пор мы часто встречались, но я не помню, чтобы она хоть раз за все время нашего знакомства появилась в юбке. Их, наверное, у нее и не было.
Простота – лучше о ней и не скажешь.
Сразу же после дебюта Нэкодзиру быстро заручилась поддержкой многих из тех, работал в индустрии манга. Один мой знакомый музыкант так это объяснил: «Мы разговаривали с ней всего лишь раз, и это оказалось любовью с первого взгляда».
Нэкодзиру, словно крошечному, хрупкому зверьку, требовался кто-то, кто мог ее защитить.
Но за внушающей любовь женской оболочкой скрывалась пугающая тьма. Нечто странное и страшное пустило корни в глубине ее души. Немота охватила меня, когда я узрел бездну темных страстей, разделяющую нас.
ВООРУЖАЕМСЯ
«Мне нужен нож».
Нэкодзиру время от времени еле слышно шептала эти слова.
Нэкодзиру владело страстное желание вооружиться.
Вот она стоит в своем полувоенном френче и с самым серьезным выражением лица произносит: «Мне нужен нож». На самом деле она хотела то, что защитило бы ее от всего остального мира.
Лучше узнав ее, я, кажется, понял, что могло подвести Нэкодзиру к тому пределу, где и возникла жажда схватиться за нож.
Для Нэкодзиру мир вокруг нее являлся опаснейшим местом, наполненным ужасными, отталкивающими людьми и вещами. Каждое мгновение она должна была быть начеку, и именно это заставляло ее бежать в свой собственный мир. А когда не спасало и бегство, она требовала нож.
У Нэкодзиру имелись и другие странности.
Так критиковать других людей мог только конченный эгоист.
Она почти ничего не ела. Ни рыбы, ни мяса. В ресторане всегда заказывала суп.
Однажды она пришла к нам в гости, и моя жена предложила ей авокадо.
«Попробуй. Это вкусно».
Похоже, что вид странного фрукта ее обманул.
«Приятного аппетита».
Нэкодзиру откусила кусочек авокадо.
«ПФФФФ»
Мгновение спустя ошметки фрукта разлетелись по комнате.
*
Больше всего Нэкодзиру нравилась такая еда, которую можно пить через трубочку.
Нет, она вовсе не была разборчива в еде. Еда ее вообще не интересовала.
Как, впрочем, и быт.
И еще ее не интересовал пол своих возлюбленных, в чем она походила на мою жену.
Первой любовью Нэкодзиру была молодая женщина.
Последние годы своей жизни она стала очень близка с моей женой.
Молодоженами мы часто заскакивали к Нэкодзиру домой. Через некоторое время они крепко сдружились.
Мы ходили друг к другу в гости, болтали по телефону.
Нетрудно понять, что Нэкодзиру только ради меня приняла и мою жену. А для нее Нэкодзиру была словно домашней кошечкой, которую она постоянно баловала.
Глядя на них, словно приклеенных друг к дружке, можно было легко впасть в заблуждение насчет их отношений. Они казались юными служанками из фильма Ренуара – ослепительно прекрасными и эротичными.
И теперь их обеих нет.
ПРЕДЧУВСТВИЕ
Я заключил с Нэкодзиру договор на двухстраничную мангу для журнала путешествий, в котором состоял редактором.
Я чувствовал, что лучше всего не выставлять ей чересчур много требований к работе, и поэтому оставил содержание манги полностью на ее усмотрение. Моей единственной просьбой было сделать мангу в духе ее дебютной работе, что-нибудь разэтакое о котах.
Меня успокаивало знание того, что Ямано являлся практически соавтором и менеджером кошачьей манги.
«Даже теперь я все еще поражаюсь тому, что она согласилась на тебя поработать. Обычно она никогда этого не делает», - признавался позже Ямано.
Не знаю, почему она согласилась подписать договор, почему вообще приняла меня. Обычно она пресекала все попытки людей сблизиться с ней, и всегда сама выбирала тех, кого подпустить к себе.
Каким-то чудом я оказался среди избранных. Возможно, потому, что мы оба относились к правополушарному типу людей. А может, она чувствовала во мне родственную душу из-за моих детских душевных травм.
Отношения с родителями нанесли мне серьезный психологический ущерб.
Словно лазером Нэкодзиру пронзила мою оболочку и заглянула прямо в душу.
Ее интуиция поражала. Мне посчастливилось стать свидетелем нескольких случаев, когда ее дар провиденья давал о себе знать, из-за чего я стал смотреть на нее как на колдунью.
*
Однажды я близко и на собственной шкуре столкнулся с колдовской стороной Нэкодзиру.
Тогда я жил в квартире на севере Токио, каждый день ширяясь тяжелой наркотой. И именно тогда Нэкодзиру заявила мне:
«В 35 ты умрешь».
Я побелел как простыня.
Почему я умру в 35-ть? От передоза? Попаду под машину? Я не хочу умирать.
Ее зловещее предсказание не выходило у меня из головы.
Она узрела тень смерти, павшую на меня.
Но ее предсказание, как оказалось, на самом деле было обращено к ней самой.
Почему Нэкодзиру, нелюдимая и закрытая, согрела своим душевным теплом именно меня?
Мне тоже нравилось разговаривать с ней.
Нэкодзиру почти не имела друзей и проводила большую часть времени в одиночестве. Редкое исключение – ее дружба с евреем-лоточником. Она ни слова не говорила по-английски, но они прекрасно ладили.
У нее никогда в друзьях не были «белые воротнички», да она и не хотела этого. Она была очень разборчива в знакомствах, ее мало кто устраивал. Но еврей-лоточник и писатель-перекати-поле ей почему-то подходили.
На мой вопрос об ее отношении к манга-ка Такеси Немото она уважительно ответила:
«Он – мэтр, рисует интересную мангу».
Не многих из старших товарищей по цеху она уважала. У Немото самого был наметанный глаз, и он разглядел ее талант еще до выхода самой первой манги.
Нэкодзиру оставалась равнодушной к коммерческой стороне ее работы – как до дебюта, так и после. Ее совершенно не волновали ни деньги, ни известность.
Но непритязательной ее тоже не назовешь. Я не знаю никого, кто мог сравниться с Нэкодзиру по взбалмошности и себялюбии. Она точно знала, что хочет, и просто брала это.
Garo не платил за рукописи, и те, кто публиковал там свои работы, не ждали какого-либо вознаграждения.
Рисуя только для Garo, Нэкодзиру призналась, что очень мне благодарна – ведь я первый заплатил ей гонорар.
Я стал для нее что-то вроде старшего брата.
Мамой и папой для Нэкодзиру был Ямано.
Она обращалась к Ямано как к маме, а ко мне – как к старшему брату.
Мы были словно настоящая семья.
Недолговечная, но настоящая.
ПУТЕШЕСТВИЕ
Нэкодзиру, Масаки Аояма и Саки Тацуми. Они все трое знали друг друга. Всех троих больше нет.
Со временем я попросил Нэкодзиру нарисовать мангу для Abunai 1-go, журнала, редактируемого мной вместе с Аоямой.
Таким образом они и познакомились, а впоследствии Аояма написал послесловие к ее книге Nekojiru Dango.
Впрочем, это была инициатива издателя. Нэкодзиру знала Аояму в основном через меня, они так особо никогда и не сблизились.
В начале 90-х Нэкодзиру еще не была перегружена работой, и могла творить в своем собственном ритме.
К тому времени у меня вошло в привычку приходить домой к Нэкодзиру и ночи напролет слушать техно и транс. Обнаружив существование подобной музыки, мы часто наведывались потанцевать в мрачноватые клубы, посещаемые в основном иностранцами, или на транс и гоа-рэйв вечеринки. Мы обожали подобные места.
Я приходил домой к Ямано, и мы втроем могли целыми ночами болтать и погружаться в музыку.
Это происходило еще до того, как мы с Саки поженились. Нэкодзиру и Саки пили, я курил травку, и все мы были ночными странниками в мире музыки.
В самом начале я все им объяснил: «Это – даб. Он произошел из рэгги. Под травку – просто улет» или «Это немецкий транс. Звучит сентиментально, синтезатор металлит».
Погруженные в самих себя, мы целыми днями сидели, ничего не делая, только слушая музыку.
Внезапные взрывы беззаботного хохота, с последующей кучей всяческой бессмысленной музыкальной чепухи, болтовня о любимых исполнителях, о жизни и смерти.
Время утекало на наших глазах, мы были пассажирами корабля времени, омываемого потоками музыки и плывущего к свету.
Со стороны мы, наверное, выглядели кучкой дегенератов.
Испуганные, но самоуверенные, наедине с миром, переполненные экстазом, мы проводили психоделические дни и ночи, танцуя, как ненормальные. Заботы о будущем испарялись без следа.
Поначалу Нэкодзиру слушала все подряд, но вскоре, лучше узнав музыку, определила свои предпочтения: «Мне нравятся более энэргичное» или «Я люблю резко звучащие композиции».
В конце концов, наслушавшись всего вдоволь, она заявила, что больше всех ей нравятся Aphex Twin и Hallucinogen – музыканты стиля гоа-транс.
Под ЛСД круче вставляет Hallucinogen – один из лучших исполнителей гоа-транс.
Единственный наркотик, который потребляла Нэкодзиру, - Jack Daniels.
Она терпеть не могла мелодичные, слащавые и сентиментальные музыкальные направления.
Один из моих любимейших исполнителей Джем Эл Маар поначалу понравился и ей своим пропитанным наркотиками звуком и сложной музыкальной структурой, но потом она сделала разворот на сто восемьдесят градусов, заявив, что ее тошнит от педерастически звучащей какофонии.
Ближе к концу мы обычно подзаряжались той музыкой, которую предпочитала Нэкодзиру.
Поскольку гоа-транс - музыка танцевальная, то я обычно размахивал под ее ритм руками, и помню как Нэкодзиру изумленно смотрела на меня.
Нэкодзиру никогда не танцевала. Она была из тех, кто просто сидит, погрузившись в себя.
Помню случай, когда мы слушали музыку, и Нэкодзиру, находясь в особенно хорошем расположении духа, подарила мне очень ею ценимую картинку, которую купила во время отдыха в Индии. Она умела быть щедрой. Мы использовали репродукцию картинки для обложки второго номера Abuntai 1-go.
В 1994 году Нэкодзиру ездила в Индию. Я говорил, что хочу поехать с ней, но свободного времени выкроить не удалось, и они поехали вдвоем с Ямано.
В Бенаресе она увидела святого по имени Сато, который только тем и занимался, что весь день сидел и курил травку. «Почему японцы не могут просто ничего не делать?», - спрашивала она меня.
В Японии Нэкодзиру никогда не принимала наркотики, но в Индии попробовала гашиш и, кажется, ей понравилось ощущение мягкой эйфории.
ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ
Неудивительно, что главной причиной встречи Нэкодзиру и Ямана стала его работа в Garo.
Нэкодзиру сама постучала в дверь Ямано и напористо вошла в его жизнь.
Она только что закончила косметологический колледж, так что ей было 18 или 19 лет.
Себе на уме, Нэкодзиру вдруг решила, что хочет помогать Ямано рисовать мангу. Но проблема заключалась в том, что в рисунках Нэкодзиру и Ямано совершенно не было ничего общего. Мангу, которую рисовал Ямано, переполняли детали, тогда как Нэкодзиру тяготела к простым персонажам, словно бы изображенным незрелой, почти детской рукой. Но ее рисунки обладали загадочной притягательностью.
Ямано почувствовал в них нечто необычное и, повинуясь собственной интуиции, согласился поработать с ней над какой-нибудь историей и посмотреть – что же выйдет. Вот так и состоялся дебют Нэкодзиру.
С тех пор она не торопясь рисовала все новые эпизоды серии Nekojiru Udon, а я получал заказанные для моего журнала коротенькие истории и иллюстрации.
Это было в начале 90-х, еще до того, как ей пришлось беспокоиться о том, чтобы сдавать работы в назначенный срок.
Истории она рисовала о Нятте и Няко, то беспричинно колотящие собаку, то наблюдающие в автобусе за пьяным в дрызг бомжом, а затем бегущих к отцу рассказать ему об увиденном, после чего бомж пердит на их отца… Я наслаждался ими, ибо они лучше всего отражали внутренний мир Нэкодзиру.
Редактор просил меня сделать их более «политкорректными», но я чувствовал в этих котах реальный потенциал для раскрутки, поэтому не вмешивался в процесс ее творчества.
Прежде чем стать знаменитой, Нэкодзиру вела рассеянный образ жизни, могла не спать по 30 часов или весь день провести в постели. Должно быть это и превратило в хаос ее биоритм.
У Нэкодзиру имелся кот. Главным способом его воспитания она признавала хороший пинок по брюху. Когда кот проказничал, она прикладывала его еще и плеткой. Порой взбучки кота доходили до того, чтобы квалифицировать их как «жестокость по отношению к животному». В результате, кот никогда не слушался ни Ямано, ни меня, но исполнял все, что требовала Нэкодзиру.
*
Нэкодзиру могла проявлять удивительную настойчивость в желании заполучить что-то или кого-то.
Обычно ее никто не интересовал, но если такое все же случалось, она сметала все преграды.
«Однажды я заставила парня, на которого положила глаз, взять мою студенческую записную книжку», - рассказывала она.
Ее первой целью стал ведущий певец фанк-группы ЕР-4 Каору Сато. Вторым – Ямано. Позднее она запала на Aphex Twin.
Для Нэкодзиру важнее всего было выражение глаз человека. Ричард Д.Джеймс, он же Aphex Twin, хоть и не красавчик, но имел по-мальчишечьи добрые глаза. Его музыка звучала очень лично – иногда прекрасно, иногда жестоко. Она заставляла думать: «Сколько же в ее звуках точного расчета, и сколько необузданных инстинктов?» Она была игрива, свободна, если не сказать – хаотична.
Нэкодзиру влюбилась в Aphex Twin через его музыку. К моменту выхода альбома Ричарда Д.Джеймса ее чувства стали очень серьезны. Согласно завещанию, они навечно соединились в погребальной урне - ее останки и компакт-диск.
И хотя Нэкоджиру могла с непостижимым упорством добиваться тех людей, которых она хотел, ко всем остальным она относилась с таким же равнодушием, с каким относилась к еде. Причем ее отношение не зависело от того поп-звезда человек или фанат ее работ. С каждым она вела себя невыносимо; эгоистка чистой воды. Всего лишь несколько вещей она могла назвать любимыми, категорично, без обиняков выражая свои чувства: «Мне плевать», «Видела я это в гробу».
Несмотря на то, что на обложке одной из ее книг напечатали теплые слова о ней Hyde из L'arc-en-Ciel, а так же на широко распространенные слухи, что непосредственным толчком к ее самоубийству послужило самоубийство hide - вокалиста группы X-JAPAN, на самом деле Нэкоджиру никогда не интересовали поп-звезды. Она вполне могла фанатеть от своих любимых певцов, не отличаясь этим от других их поклонников, но те, от кого она фанатела, вовсе не были столь популярны, как поп-звезды. У нее имелась собственная шкала оценок, ничего общего не имеющая ни с популярностью, ни с качеством музыки.
«Я обожаю Jack Daniels, мяяя!» - можно прочитать в ее манге. Нэкоджиру любила выпить.
Однажды мы пошли в ресторан, где Нэкоджиру так набралась, что когда хозяин вынес запеченную рыбу на палочках, она пришла в неистовство и закатила жуткую сцену, утверждая: «Мы этого не заказывали».
Тем не менее, ситуация редко выходила из-под контроля, когда мы все вместе выпивали у Нэкоджиру в начале 90-х.
Но в 1997-1998 годах, на пике своей популярности, Нэкоджиру основательно прикладывалась к бутылке.
*
У Нэкоджиру имелась и другая примечательная черта.
Она не могла лгать. Для нее это было психологически невозможно. Именно поэтому, если ей кто-то не нравился, она объявляла об этом громко и четко.
Однажды с друзьями мы сидели в суси-баре, который посещали довольно часто, так как там нам в голову постоянно приходили интересные идеи. Мы тихо сидели и кушали, и вдруг Нэкодзиру заявила: «Икра отвратительна. Гарантирую, что это подделка!»
В до того шумном ресторане воцарила гробовая тишина. Повар словно врос в пол перед нами, его нож замер в воздухе на полувзмахе. Откинувшись назад и не зная, что и предпринять, я оцепенел.
Как только первый шок прошел, повар обрел способность говорить: «Уверяю вас, она настоящая…»
Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я выдавил из себя смешок, пытаясь представить произошедшее шуткой.
Честность Нэкодзиру порой доходила до жестокости.
Один раз она телефонным звонком подняла посреди ночи из постели редактора крупного журнала с тем, чтобы объявить ему: «Мне нужен другой представитель от вашего журнала».
«Но почему?» - воскликнул редактор.
«Потому что он жирный.»
Редактор ушам своим не поверил, снова и снова переспрашивая ее, пытаясь докопаться до истинной причины, но это и было настоящей причиной.
Без какого - либо более объективного обоснования столь резкого шага, редактор был обязан пойти ей навстречу. В конце концов, не сомневаюсь, она своего добилась.
Нэкодзиру могла быть по-детски импульсивной, могла думать только о себе. Но вела она себя так не из вредности. Она ничего не имела против толстяков. Но как только они оказывались по соседству с ней, как ее тело, словно входя в некий сочувственный резонанс, тоже принималось непроизвольно и обильно потеть. И если другие восприняли бы такое с безразличием, то ее это ввергало в легкую панику, с которой она не могла справиться.
Она была слишком чувствительна.
Могу себе представить редакторов крупных издательских домов, которым приходилось на своей шкуре испытывать с ней подобные проблемы. Им приходилось проявлять недюжую деликатность.
Нелюдимость, депрессия от одного того, что рядом находятся несимпатичные ей люди… Со стороны она, должно быть, выглядела вздорной и злобной.
За свою естественность и непосредственность, доходящую до высокомерия, Ямано окрестил Нэкодзиру «Королева-дитя». Титул как нельзя лучше подходил ей – чистая, легко ранимая, без иммунной системы, которая могла бы защитить ее, и при этом заносчивая, задирающая нос к верху.
Отлив свое окружение по своему подобию, все, что ей оставалось – закрыть глаза и заглянуть в себя.
Я НЕ БОЮСЬ СМЕРТИ
В прошлом Нэкодзиру уже делала попытку самоубийства.
Как и моя жена Саки, Нэкодзиру была гордой женщиной, с собственным взглядом на мир.
Саки относилась к левополушарному типу: рациональная и задумчивая. Нэкодзиру была правополушарным типом: страстной и непоседливой. Казалось, она может видеть то, что не замечают другие люди. Мы с ней ладили именно потому, что оба относились правополушарному типу с признаками шизофрении.
С другой стороны, муж Нэкодзиру, Хадзиме Ямано, являлся левополушарным типом, здравомыслящим, хладнокровным.
Казалось невероятным, чтобы такой человек, как Ямано, мог создавать настолько безумную мангу.
Создателем более поздней версии манги, "Nekojiru y", является не кто иной, как Ямано.
Ямано использовал это имя, когда рисовал мангу, в которой действовали персонажи, придуманные Нэкодзиру. На первый взгляд обе версии манги – самой Нэкдзиру и Ямано – похожи, но по сути между ними пролегает пропасть.
Нэкодзиру часто хандрила и тогда запиралась у себя в комнате, играя в «Последнюю Фантазию».
Вообще-то я не играю в видеоигры, но однажды решился сразиться с Нэкодзиру в файтинге, где порвала меня на мелкие кусочки. Она рассмеялась, увидев мое нарастающее раздражение от того, что никак не мог справиться с управлением: «Ты сейчас вскипишь!»
Что стало причиной замыкания Нэкодзиру в своем собственном мирке?
Я много раз мысленно спрашивал себя об этом, но лучшее, что мог придумать – истоки следует искать в том времени, когда она жила со своей семьей. Тогда, когда я ее встретил ее, она уже полностью закрылась от внешнего мира.
Нэкодзиру обследовал психиатр. Диагноз – маниакально-депрессивный синдром.
Я помню несколько случаев, когда она говорила: «Я не боюсь смерти».
Где-то к концу издательского бума, между 1992 и 1994 годами, продажи шли все еще очень хорошо. Я работал, ни о чем не заботясь, ради удовольствия составлял сборники, получал отчисления от продаж, чтобы спустить их ради еще большего удовольствия.
Нэкодзиру пока могла работать в удобном для нее темпе, и столь расслабляющая атмосфера ощущалась в ее историях.
Мы собирались чаще для развлечений, чем для обсуждения работы. Когда она находилась со мной, я не замечал ее депрессии, но возможно она просто скрывала ее от меня.
Дела шли хорошо, все еще живы, так что это было для нас относительно счастливое время.
Слушали нашу любимую музыку, получали удовольствие от наркотиков, болтали о том, о сем… время летело.
Возможно именно тогда мысль о самоубийстве пустила в Нэкодзиру корни.
Держась на поверхности благодаря издательскому буму, Аояма имел небольшой круг очень преданных поклонников, и в этом смысле был наиболее успешным среди нас.
Но пришло время, когда Нэкодзиру стала продавать больше книг, чем могла себе представить.
И это стало началом конца для Нэкодзиру.
Комментариев нет:
Отправить комментарий